Будто снежными хлопьями
Черемуху замело,
И весна оголтелыми воплями
Спозаранку стучится в окно.

Все пространство звоном заполнено -
Птичьим гамом, журчанием ручьёв,
Ароматами сладкими, томными,
Стуком дятлов и писком скворцов.

Но милее всего мне кукушки
Нежный голос, что слышен вдали,
Где-то там на сосновой макушке
Она прочит мне долгие дни.

В сосуде хрупком как стекло
Твердее камня дух,
Свет Божий льется чрез него,
А тело - словно пух.

Сбивает ветер тебя с ног,
Дрожит подчас рука,
Но немощное выбрал Бог,
Чтоб посрамить дельца.

Та сила - в верности твоей,
В сиянии души,
Что злата для Него ценней,
Сокровищ всех земли.

И пусть покажется порой,
Что всякий свет потух,
И затянуло небо мглой,
И изнемог твой дух,

Но помни, что не угасит
Курящего Он льна,
И капля камень продолбит,
Хотя она мала.

Не бойся, свет во тьме горит,
Нет для Него преград,
Средь сени смертной озарит
Он путь твой в Вечный Град.

Господь ни в гневе, ни в огне
Предстанет Свысока,
Он - в хладе тонком, в ручейке,
В веянии ветерка.

Беда настигнет вдруг как тать,
Ты не приткнешь ноги,
Пошлет тебе Он ангел рать,
Над бездной пронести.

Дерзай же и мужайся дщерь,
Ты с Богом - как скала!
Ты сильных посрамишь мужей,
Отвергнувших Христа.

Незаметно так год проскользнул
Будто в щелку дверную сквозняк,
Иль как листик с березы смахнул
Незадачливый ветер-чудак.

По макушкам дерев пролетел
Он на крыльях, играя, шалун,
Тихо песню свою просвистел,
Не коснувшись серебряных струн.

И опять я ловлю облака,
Окунаясь в пучину небес,
Хрусталем звонким льется река
И шуршит шевелюрою лес.

Год умчался вдаль, проскакал,
Как по небу крылатый Пегас,
Или страсти случайной накал,
Разлетевшись на искры, погас.

А возничий все гонит вперед
Колесницу лихую времён,
Юркой змейкой дорога вильнет
И исчезнет былое как сон.

Ты внезапно ушёл серым днем,
Обжег душу неведомой болью,
Нам же было светло так вдвоём
И уютно в этой неволе!

Тщетно память вдогонку спешит,
Воедино сгребая осколки
Слов твоих, что мне были как щит,
А теперь словно лезвие колки.

С неба ясного молнии гром -
Твой уход, не была я готова,
Полоснул меня будто ножом,
Не сказав не единого слова.

Собираю волю в кулак,
Но не встать, ноги вдруг онемели,
Впереди опять холод и мрак,
И вся жизнь - под обрыв, мимо цели.

Не называй меня своей,
Люблю свободу я как воздух,
Бескрайний горизонт полей,
Манящие загадкой звезды.

В твоей же душно мне любви,
В объятий страстных заточении
Как за решёткою тюрьмы
Летят безрадостно мгновенья.

Пусть бесприютность и тоска
Меня ждут в доме опустелом,
Но вольно дышит грудь моя,
Никто не властвует над телом.

Меня любил ты как рабу,
Покорную твоим желаниям,
И немощь женскую мою
Не принимал ты во внимание.

Ты обещал мне рай земной
И верную любовь до гроба,
Ты называл меня судьбой,
Дарованной тебе от Бога.

Но это были лишь слова,
Струна, натянутая, с треском
Разорвалась на два куска,
Издав прощальный стон как песню.

Днесь Гавриил промолвил Деве:
"Зачнеши Сына, Мариам,
Дарует избавленье Еве
Рождённый от Тебя Адам!".

Но глас Архангелов смущает
Неискушенную жену:
"Я мужа своего не знаю,
Да не прельстиши мя, молю!"

- "Цвет чистоты, сосуде девства,
Заря неведомого дня,
Моим словам, поверь, Невесто,
Нисходит Солнце внутрь Тебя!

И Он, Кто девства не нарушил,
В Твоей зачатый чистоте,
Пронзит оружием скорби душу,
Дух испуская на Кресте".

Воздвигнув Лазаря из тлена,
Как Победитель, на осле,
Спешишь в град Мира, чтоб из плена
Спасти блуждающих во тьме.

Се путь, усеянный ветвями
И рукоплещущей толпой,
Но скоро Крест украсит знамя
Твоей победы неземной.

И светлость царских одеяний,
И отблеск славы на челе,
Сменятся ночью Гефсимании,
Голгофской мукой на Кресте.

Но, в унижении, и в славе,
Ты - Сын небесного Царя,
Прощаешь тяжкий грех Варраве,
Невинно участь с ним деля.

Чайки как белые души
Плавно парят над водой,
Вряд ли смятеньем нарушит
Кто-то их дивный покой.

Мыслью свободной я с ними,
Скинув земное как груз,
В обетованную скинью,
В синюю высь возношусь.

Скроюсь навеки в тумане
Легких как пух облаков,
Крылья простерши как длани
К богу стихий и ветров.

А черемуху снегом засыпало,
В ноздри бьёт хмельной аромат,
Белоснежною пеною взбитою
Сквозь листву соцветия глядят.

Как царевна в наряде роскошном,
Что ей наскоро сшила весна, -
Кружева, белоснежный кокошник,
Изумрудных листочков кайма.

В лепестках - золотые тычинки,
Будто эльфов загадочный взгляд,
Серебристые капли-дождинки
Ожерельем нанизаны в ряд.

Примостившись на тоненькой ветке,
Заливается всласть соловей,
Он поет дифирамбы кокетке,
Не сводя с неё томных очей.

Ветер локоны треплет рукою,
Поднимает ввысь лепестки,
И кружатся душистой пургою
Белоснежные мотыльки.

О, прекрасный мой, неужели
Дождалась я тебя, наконец,
Помню, вещие птицы мне пели,
Что пойду я с тобой под венец.

Обвенчают нас ангелы в церкви,
А затем приготовлю суму,
Знаю я, Бог одну нам до смерти
На двоих уготовал судьбу.

Увезешь за моря-океаны
Белокурую нимфу свою,
Исцелит мне любовь твоя раны,
Наконец, я поверю в мечту.

Станет родиной мне отныне
Голубая гальская даль,
Виноградники в знойной долине,
Позабуду с тобой всю печаль.

Позабуду я все обманы,
Все, что было в туманном бреду,
И в объятья твои как в капканы
Добровольною ланью скакну.

Позабуду родную чужбину,
Все оставлю на том берегу,
Жребий легкой рукою я кину,
На край света с тобой поплыву.

Ну а там в зеленеющей дали,
В этом вечно цветущем краю,
Где во снах меня Музы встречали,
Свою новую песню спою.

В голубые бездонные очи
Никогда не устану глядеть,
И любовь наша в бархате ночи
Будет яркой свечою гореть.

Будет таить нагревшийся воздух
И цикады трель звонкую петь,
А под окнами будут розы
Тем же пламенем страсти рдеть.

Будем мы с тобой так ночь за ночью,
А потом день за днем коротать,
Глядя нежно друг другу в очи,
Рассветы закаты встречать.

Наконец-то в твоих я объятиях
Обрету тот блаженный покой,
О котором не смела мечтать я,
Он мне чудился в жизни иной.

Знаю я, что никто не нарушит
Наш союз, скрепленный судьбой,
Потому что две странницы-души
Кто-то нитью связал золотой.

Тучи свинцовым ненастьем
Грудь сдавили мою -
Нет в этом мире счастья,
Трудно поверить в мечту.

Но вдруг радуги луч разноцветным
В воду скользнул мостом,
Будто Жар-Птица приветно
Взмахнула ярким хвостом.

И душа моя озарилась
Радости светлым лучом,
Дверь в лучший мир отворилась
Золотым из сказки ключом.

"...Все возьми, но этой розы алой дай мне снова свежесть ощутить..." А. А. Ахматова

Беда за бедою, напасть за напастью,
Когда же придёт им конец?
Тебя не просила я, Боже, о счастье,
Но дай мне полегче венец!

Мой дух истощился, колени ослабли,
Ты видишь, идти не могу;
Разверз надо мною Небесные хляби,
Росой омочил мне главу.

И сколько так, Боже, вставать вновь и падать,
Терпеть, умирать, воскресать?
Возьми себе все, ничего мне не надо,
Дай свежестью роз подышать...

Одного дай мне Боже, - покоя,
Ничего я уже не ищу,
Не хочу быть, как прежде, святою,
Подставлять свое тело бичу.

Отступи и не мучай мя, Боже,
Дай мне просто свободно вздохнуть,
Не прошу Авраамова ложа,
Пусть подышит усталая грудь.

Как нектар дай мне пить сладкий воздух,
Ароматы цветов и полей,
Любоваться, сверкают как грозы
В перламутровых каплях дождей.

Пусть мне зверь назовет свое имя,
Пропоют свою сущность цветы,
И далёкие в небе светила
Пусть поведают тайны свои.

Пусть орёл одолжит свои крылья,
Распахнет вольно даль синева,
Прозвенит мне ручьями седыми
Водопад, что на склоне холма.

Я хочу раствориться с природой,
Внимать пению вещему птиц,
И смотреть как края небосвода
Озаряются вспышкой зарниц.

Как крича, стремглав падает чайка
Белоснежным в воду комком,
И вздыхает по морю как галька,
Бредя им словно сказочным сном.

В брызгах волн слушать рокот прибоя,
След в песке оставлять за собой,
Там где берег косой золотою
Обнимается с пеной морской.

Наслаждаться блаженною лению,
Завернувшись под плед облаков,
Не по мне Твоё тяжкое бремя,
Отпусти же меня из оков.

Лишь одно прошу, пусть Твоя милость
Сохранит меня ночью и днём,
Просто будь со мной, чтоб не случилось,
Не карай меня строгим судом.

О, вы, под тяжестью бремен
Склонившись и изнемогая,
Идущие Его путём,
Тернистыми тропами к Раю.

Воспряньте, сеется в слезах,
Но скоро в радости пожнется,
И здесь униженное в прах
Там вечной славой обернется.

Кует Бог душу как металл
На раскаленной наковальне,
И хоть еще час не настал,
Но сбудется обетование!

И леденящий душу крик -
Почто мя Господи оставил?
Вдруг сменится в какой-то миг
Блаженством, коего не чаял.

Соловей вдохновенною трелью
Пел сегодня всю ночь напролёт,
И казалось, что песней свирельей
Он любовь свою пылко зовёт.

А он пел все и пел, заливаясь,
О какой-то мечте своей,
Струн души потаённых касаясь,
Не давая сомкнуть мне очей.

Может быть, чтоб из дальнего края
Прилетела подруга к нему,
Так он пел, о любви все вздыхая,
И качалась ветвь на ветру.

Пел он, сон и тоску отгоняя,
Выводя рулады в тиши,
И я слушала, чутко внимая,
Эту исповедь птичьей души.

За его мелодичные речи
Я ему благодарна была,
Ведь сказал он на птичьем наречии
То, что выразить я б не смогла.

Где-то там нежно море плещется,
Волною игривой зовет,
И веселую околесицу
Ухажеру красотка плетёт.

Где-то там звезды яркие падают
С неба как молний разряд,
И кипарисы нарядные
Изумрудной свечою горят.

Где-то там цвет магнолии сказочной
Испускает хмельной фимиам,
И порхает вокруг неё бабочка,
Собирая нектар как гурман.

Где-то там так легко и весело,
Над горами орлы парят,
Зажигает пляской и песнею
Горцев праздничный древний обряд.

Где-то там волны ласково шепчутся,
Обдавая соленой струей,
Смех русалок звенящий мерещится
И Сирен, что плывут за волной.

Ну а здесь режет дождик иголками,
Вымывая холодный асфальт,
Дома жмутся углами колкими
Цвета серого как кобальт.

А на лицах гримасы угрюмые,
Каждый думает лишь о своем,
И ночами белесо безлунными
Часто слышится чей-то стон.

Переулками узкими тусклыми
Потерянно бродит душа,
И дворами сквозит захолустными
Ветер северный, щипля глаза.

Тяжёлый крест дала тебе судьба
Посмешищем служить толпе случайной,
И забавлять того, кому чужда
Изнанка жизни, скованная тайной.

Хоть разрывается рыданием твоя грудь,
А ты иди, смеши толпу пустую,
Освищут если, то не обессудь,
И выкинут под дождь на мостовую.

Рукоплескания, хохот, шум и гам,
Свет рамп слепящий на подмостках шоу,
А завтра терпишь ты фиаско, срам,
Они уже нашли себе другого.

Смываешь грим со своего лица,
И страх одолевает с новой силой:
Неужто одиночество и тьма,
Твоею станут участью, могилой?

И где восторженных поклонников толпа?
Потух свет рамп, пустые кресла в зале,
Превратна, весельчак, твоя судьба, -
Вот сторона обратная медали.

Таков толпы неправедный закон,
Подай им хлеба, зрелищ и веселья,
Их не пронзит твой одинокий стон,
Предсмертный вздох под вой и плач метели.

Пасхальным светом ночь горит,
Клубится фимиамом воздух,
Под куполом легко парит
Священный иерея возглас.

Врата отверзты - пир Любви!
Престол живым огнём пылает,
Там песня ангельской хвалы
Ни днём, ни ночью не смолкает.

Христос восстал из мертвых днесь,
С Собой совоскресив Адама,
Проникла в душу эта весть
Глотком целебного бальзама.

В ту душу, что ещё вчера
Тебе, Христе мой, сраспиналась,
С Марией плача у Креста,
Во гробе тесном полагалась.

Веселье льется через край
И дароносица сверкает
Лучами Солнца; новый рай
Христос воскресший отверзает!

И пенья крюкового вязь
Пространств, времен стирает грани,
С потоком ладана слиясь
В виток парящий ликованья!

Христос воскрес! Христос воскрес!
Нет страха больше, смерть распята,
Пьянящим капает вином
Благая весть,
Гремит набатом!

Не называй меня своей,
Люблю свободу я как воздух,
Бескрайний горизонт полей,
Манящие загадкой звезды.

В твоей же душно мне любви,
В объятий страстных заточении
Как за решёткою тюрьмы
Летят безрадостно мгновенья.

Пусть бесприютность и тоска
Меня ждут в доме опустелом,
Но вольно дышит грудь моя,
Никто не властвует над телом.

И опять в эту тьму одиночества
Мне спускаться в который раз,
Еле слышен где голос пророчества,
И от солнца отвык уже глаз.

Из колодца почти пересохшего
Воду горькую нехотя пить,
И страницы с годами поблекшие,
О Христе заставлять говорить.

Наблюдать, как осенние листья
Ветер кружит, срывая волной,
Навевая печальные мысли
О скитальце, гонимом судьбой.

Где любовь Твоя, Господи, Господи?
Мир вуалью забвения покрыт,
Над зияющей черною пропастью
Скользкий путь нашей жизни висит.

"Ну, блаженные... Помнишь мираж? У них всё наоборот. Они думали, что идут пустыней, юдолью скорби, и вдруг видят, что это был сад, где бьет животворящий родник."
Клайв Стейплз Льюис "Расторжение брака"

Вы шли долиной плача, слез,
Колка была трава,
И даже ночь была без звезд, -
Как смоль черным-черна.

Кишели змеи под ногой
И трескалась земля,
Горела нимбом над главой
Кровавая луна.

Жгли душу зноем и тоской
Мертвящие пески,
Преграды плотною стеной
Вставали на пути.

По лезвию вы шли ножа
Сквозь тысячи препон,
Из ран рекою кровь текла,
И вздох ваш был как стон.

А искуситель вам шептал:
"Бросьте надежду, вздор,
Вам рай никто не обещал,
Ваши затеи - сор!".

Но властно с Неба голос звал
Вас в светлый мир иной,
И Ангел путь ваш озарял
Далекою звездой.

Когда же дух совсем поник,
Погасли звезд огни,
Пески светились, ибо в них
Таились родники.

И сквозь ту колкую траву,
И баррикады зла,
Вам чудилась как наяву,
Блаженная земля.

Когда ж достигли той страны,
Земного рубежа,
Вы оглянулись - позади
Увидели луга.

И там, где не было конца
Пустыне, бездне слез,
О, чудо! - Бьет ключом вода,
Оазис свежих роз!

Так оказалось, что - обман
Весь мрак и скорбь земли,
Он испарился как туман,
Остался позади.

Для тех кто, не считая ран,
Зрел Радость впереди,
Для всех, прошедших вражий стан
С надеждою в груди.

Для тех, кто спутницей своей
Избрал Любовь к Христу,
И предпочел царству теней
Нетленную красу.

Для тех, кто твердою стопой
Здесь продолжал свой путь,
Так что весь даже мрак земной
Не смог его спугнуть.

Как Пенелопа Одиссея
Тебя я жду с войны,
Вернись, мой милый, поскорее,
Так скоротечны дни.

Краса моя уж увядает,
И время верх берет,
Но образ твой все не стирает
Поспешных лет черед.

Порой отчаяние мне диктует,
Что не дождусь тебя,
Но как из пепла вновь, ликуя,
Любви встает заря.

Она сильней потоков водных,
Вулканов и лавин,
Светлей огня и вспышек звёздных,
Она - как исполин.

И как, ответь, хоть тишиною,
Могу тебя не ждать?
Ты - жизнь моя и лишь с тобою
Мне жить и умирать.

Повернувшись задом к храму,
Он молился и плясал,
Не страшась молвы и срама,
Лесть юродством обличал.

Непричесанный, заросший
Бегал днём по площадям,
И в лохмотьях по погостам,
Босоногий по камням.

Пил из луж и ел коренья,
Что-то про себя шептал,
Шквал насмешек, укорений
На себя он навлекал.

Ночевал же где придётся -
В стоге сена, у могил,
А как шумный день уймется,
Горячо Христа молил.

О людских грехах, пороках,
О напастях и скорбях,
Уподобившись пророку,
Был светильником в потьмах.

Отречением стяжав святость,
Подвигом, что выше сил,
Ум кичливый и предвзятость
Мнимой глупостью целил.

Наготой своей, раздетый,
Чванство он изобличал,
Презирая этикеты,
Храм души приукрашал.

Ни во что вменив мирское,
Блеск дворцов, амбиций пыл,
Хлад беспечности, покоя,
Взор он к Небу устремил.

И хитон вельмож расшитый
Обменял на грязный хлев,
Познав жизни смысл сокрытый,
Все, что ценят здесь, презрев.

Обличал, пугал, пророчил,
Притворяясь дураком,
Не смущался, глядя в очи,
Правду молвить пред царем.

Только тот, кто к знакам Неба
И к святым благоволил,
Как насущнейшего хлеба
У него совет просил.

Он напутствовал их словом,
Безделушки раздавал,
А тому, кто был готовым
Суть вещей приоткрывал.

Так он жил, ничем не связан,
Не имея, что терять,
И свободе был обязан
Дерзким даром обличать.

Как почил он - неизвестно,
Только кто-то видел свет,
Столб воздушный, и чудесный
С неба прозвучал ответ.

Ни конца нет, ни краю беде,
Горький воздух полынью пропах,
На запятнанной кровью земле
Сеет хлеб свой изгнанник в слезах.

Сколько долгих дней и ночей
В неизвестность несётся упрек,
Жизнь земная как танец теней,
Над которыми царствует рок.

Не дано знать - к чему и зачем,
И судьба не мила как палач,
На пути столько рытвин и стен,
Нам в России не жить, - выживать.

Благовествует Деве днесь
Зачатие Сына Гавриил,
Вуалью лёгкой эта весть
Спадает с золотистых крыл.

Рождают вещие слова
Надежды робкие побеги,
Как анемон в осколках льда -
Предчувствие блаженной неги.

И окрылённый вздох души,
Так долго вечностью забытой,
Как сладкий обморок весны,
Благоуханием разлитой.

Ещё лес сонный и сырой
И не стряхнувший зимней спячки,
Но уж в ложбинке под горой
Желтеет первый одуванчик.

Он смотрит на меня глазком
Таким лучистым, теплым, ясным,
Что расцветает все кругом,
Играя солнечною краской.

Порой так беспросветный день
Улыбкой чьей-то озарится,
В душе, померкшей словно тень,
Надежда заблестит зарницей.

Одна надежда за другой,
Как листья, вспыхнув на мгновенье,
Кружатся в воздухе, мечтой
Пленив мое воображение.

Стволы дерев почти голы,
Последний золотой листочек,
Но вот и он исчез вдали,
Бесследно канув среди кочек.

Сквозь ветви неба синева
Моей души читает строки,
Как той юродивой глаза,
Предрекшей путь мне одинокий.

Преодолев все средостения,
Пространств немую пустоту,
Сквозь тусклых дней коловращение,
И лет унылых череду,
Ко мне, из дивного свечения,
Кометой разрезая мглу,
Несётся полное горения
Твоё всегдашнее "ЛЮБЛЮ",
Как купидонова стрела,
Блаженства райского полна,
Пронзает всю насквозь меня
До основания существа,
Как дротик или как копьё
Врезается в моё нутро,
Победный клич иль зов трубы,
Песнь серебристая струны,
Как факел, брошенный в ночи,
Огонь негаснущей свечи,
Иль путеводная звезда
В мерцании млечного пути,
Простое слово как ядро
Души мне прободило дно,
В нем средоточие бытия,
С ним рядом блекнут все слова,
С ним не страшна мне ночи мгла,
Или унылых дней тоска,
Пока горит эта звезда
Пока зовёт меня и плачет,
Твоё "ЛЮБЛЮ" издалека.

Соловей вдохновенною трелью
Пел сегодня всю ночь напролёт,
И казалось, что песней свирельей
Он любовь свою пылко зовёт.

А он пел все и пел, заливаясь,
О какой-то мечте своей,
Струн души потаённых касаясь,
Не давая сомкнуть мне очей.

Может быть, чтоб из дальнего края
Прилетела подруга к нему,
Так он пел, о любви все вздыхая,
И качалась ветвь на ветру.

Пел он, сон и тоску отгоняя,
Выводя рулады в тиши,
И я слушала, чутко внимая,
Эту исповедь птичьей души.

За его мелодичные речи
Я ему благодарна была,
Ведь сказал он на птичьем наречие
То, что выразить я б не смогла.

Жизнь меня не баловала,
Прямо с праздничного бала,
С Петербургского двора
На обочину смела.

Где угрюмой немотою,
И всегдашним пьяным воем,
Хладно встретила меня,
Захолустная дыра.

В этой простенькой трущобе,
Без двора и без кола,
Я молила жарко Бога,
Не сойти совсем с ума.

Заунывно ветры выли,
Мерзло ежилась земля,
Мне казалось, в снежной пыли
Кто-то бродит у окна.

Будто женщина плутала,
Тихой поступью кругом,
Но меня не замечала,
Обходя кругами дом,

Только редко, иногда,
Взгляды вскользь в окно бросала,
Втайне тяжело вздыхала,
И на время исчезала,
Будто позабыв меня.

Незнакомка в ветхом платье,
С обреченностью в глазах,
С скорбной мыслью о расплате,
И с дырой на рукавах.

Иногда ко мне стучалась,
А все больше стороной,
Обходила и молчала,
Неся ношу за спиной,
И лицо свою вуалью
Старомодной прикрывала,

Я кричала ей - Постой!
Я догнать ее пыталась,
Пригласить в свой утлый дом,
Усадить, где печь пылала,
Чтоб согреть перед огнем,

Но она не собиралась,
Вечер коротать вдвоем,
Видно, ей не разрешалось,
Говорить о роковом.

Тихой поступью, кругами,
Отвернувшись от меня,
И закрыв лицо руками,
По обочине все шла...

По задворкам, закоулкам,
По дворам и по углам,
По вертлявым шатким доскам
И по узеньким мосткам,
Уподобившись теням,
Что пугают по ночам.

Это - Жизнь моя, я знаю,
В рваном платье, без прикрас,
С вечною тоской о Рае,
И с мешками вокруг глаз.

Я устал от вдохновенья,
Муза, не спеши,
Ты уйми немного рвенье,
Струны приглуши.

Отложи до завтра лиру,
Отдохнут персты,
Ты души моей бескрылой
Немощь пощади.

Завтра же меня разбудишь
Прямо на заре,
И опять шептать мне будешь
Песни о судьбе.

Вновь слетишь на легких крыльях
С горы Геликон,
Вместе с златострунной лирой,
Что дал Аполлон.

Им внимать я стану чутко
Будто бы дитя,
Замутишь ты мой рассудок,
Струнами звеня.

Мы сплетем узор чудесный
Из случайных слов,
Ты подсыпешь в нашу песню
Нежных лепестков.

Голубых созвучий звоны,
Тихий плеск волны,
Все это вплетешь в канцоны,
Гимны о любви.

Подпевать заставишь фоном
Эльфов и цветы,
Вырвешь жалобные стоны
Из моей груди.

Грустною строкой элегий
Дух мой вознесешь,
Буду тешиться я в неге,
В фимиамах грез.

Диктовать мне будешь стансы,
Надо мной шутя,
Или знойные романсы,
Страсти бередя.

Будем мы слагать баллады
Под твой камертон,
Ты присядешь ко мне рядом,
Задавая тон.

Как Петрарке нашептала
Ласковый сонет,
Перед ним Лаурой встала
И затмила свет.

Иль как Данте ты явила
Образ с юных лет
Беатриче вечно милой,
Шедшей за ним в след.

Незнакомкой завлекла ты
Блока в свою сеть,
Вдохновила про закаты
Песни его петь.

Так и мне, со взглядом ясным,
В платье из цветов,
Женщиной явись прекрасной,
Из других миров.

Обуздай Пегаса сбруей,
К солнцу воспарим,
В колеснице златоструйной
В мир прелестных Нимф.

А сейчас позволь заснуть мне,
Молча посиди,
Пока Эос не разбудит
Вздохами зари.

Так тихо... снег капелью тает,
И я, как будто с тишиной,
По капле тая, исчезаю,
В какой-то сумрак неземной.

Куда-то улететь и скрыться б,
Как эта талая вода,
И в небо тонкой струйкой взвиться,
Здесь не оставив ни следа.

Плыть, в легком эфире нежась,
Одним из странных облаков,
Комком пушистым мягко съежась,
В потоках ласковых ветров.

Барашком серебристым свиться,
Иль волн причудливых грядой,
Может, драконом претвориться
С огнепылающей главой.

В воронку вихрем закрутиться,
Застынуть вздыбленным конем,
Или же перьями Жар-Птицы,
Зажженных солнечным лучом.

Но а потом опять пролиться
Дождя слезами над землей,
Снежинкой легкой закружиться
Воздушной, хрупкой, кружевной.

Такая тишь... а снег все тает,
Виснет туманной пеленой,
По капле я с ним исчезаю
В белесый сумрак над землёй.

Свою жизнь на бумаге оставлю,
Никому не скажу я - "прости",
Все акценты над прошлым расставлю,
И сожгу все мосты впереди.

Свою душу чернилами вылью
На прозрачном тонком листе,
Расплещу ее звездною пылью
По загадочной Млечной реке.

Я бумагу сложу эту птицею,
Свиток жизни доверю ей мой,
Запечатав навеки страницу,
И пущу ее в небо стрелой.

Понесется в свободном парении,
Избежав тяготенья земли,
Моя птица, призревшая тленье,
С пламенеющей строчкой в груди.

Не оставлю я вовсе раскаянья,
Или знаков, следов на песке,
Только птица, унесшая тайну,
Будет петь обо мне в вышине.

Эфира чистого создание,
Так ангельски ты хороша,
Как гениальное ваяние
Из-под волшебного резца!

В тебе - и шарм и благородство,
И стана тонкого изгиб,
Манер изысканных господство,
Изящества и вкуса шик.

Твой облик светлый, безупречный,
Кристально чистый как родник,
И отрешенная беспечность,
И лучезарно-нежный лик.

Полна ты грации изящной,
А вместе - милой простоты,
Чужды тебе людские страсти
И чувства низкие чужды.

Но, злая ль это неба шутка,
Что ты осталась без отца,
Ты - бесприданница... и, жутко,
Нет в мiре места для тебя.

Нести должна ты муки камень,
И, невиновная, - вину,
За то, что злое испытание
Судьба послала - нищету.

Не долго нежною рукою
Перебирать звенящих струн,
И в пении с трепетной слезою
Скрывать тайник заветных дум.

Не долго дивною красою
Гостей случайных тешить взор,
Судьба коварною рукою
Тебе готовит приговор.

Не долго звукам чудным литься
Из полной чувствами груди,
Падешь подстреленною птицей,
Добычей роковой любви.

Как лилия в трясине зыбкой,
О грязь мараешь лепестки,
Случайною златою рыбкой
В воде зловонной чахнешь ты.

Тоской сердечною томима
В имении бедном родовом,
Мечтаешь, будто ты любима,
Играя с гибельным огнем.

Напрасно ждешь его, тоскуя,
Обманщик обручен с другой,
Он, промотав имение всуе,
Взять хочет прииск золотой.

Напрасно же тебя пленяет
Мёд сладостных его речей,
И чарами в сеть завлекает
Манящий взор его очей.

Напрасно сердце бьется чаще,
Заслышав Ласточки гудки,
И вся сияешь ты от счастья
В плену у каверзной мечты.

Под окнами чуть скрип кареты,
Накинув наскоро пальто,
Без шляпки и полураздетой
Ты выбегаешь на крыльцо.

Твой обольститель томноокий,
Любимчик, баловень судьбы,
Гуляка, на руку широкий,
Зря по нему вздыхаешь ты!

Беспечно барин твой пирует
Под музыку с цыган толпой,
Богатством, удалью смакует,
Жизнь прожигает как хмельной.

Он - промотавшийся кутила
Которому, поверь, нужны,
Как бы его ты не любила,
Златые прииски, не ты.

А ты - забава, да и только,
Чтобы потешить злую страсть,
Смешав любовь с отравой горькой,
Из под венца тебя украсть.

Твою невинность опорочить,
С цветка снять сладкую пыльцу,
И с тяжким камнем тебя бросить
На волю волн, с бедой, одну.

Затем, без совести зазрения
Чтоб под венец пойти с другой,
Тебе оставив унижение,
Честь для него, ведь, - звук пустой.

Косуля, пойманная в сети
Приманкой сладкой, но пустой,
Растерзанную, на рассвете,
Сразит тя выстрел роковой.

И может, выстрел - выход лучший,
Для лани, загнанной в тупик,
Пресекший гибельную участь
Той, чья душа сгорела в миг.

И стая белоснежных чаек
Парит над темною водой,
Крылами душу обвивая,
Что расстается днесь с землей.

Да, в этой сладкой чаше - зеле,
Но был ли выход здесь другой, -
Или любовь и... пуля в теле;
Иль брака омут затяжной.

Иль с дураком томиться участь,
Тщеславным, мелким и пустым,
Себя всю жизнь нещадно мучить, -
Все тоже, что в гробу живым.

Вот Ласточки гудок протяжный
Над Волгой как сирены вой,
О, мир, фальшивый и продажный,
Ты лучших покрываешь мглой.

На что мне бросить утомленный взгляд,
Все так старо под солнцем и постыло,
Одно и то же много лет подряд,
Где взять мне вдохновение и силу?

И если еще светит где-то свет,
То там он, где двоих согласие,
Где двух неразлученных силуэт,
У очага где руки греет счастье.

Где на двоих один огонь горит,
Одна душа в телах различных дышит,
Где верность каждый миг хранит
Святой союз, скрепленный Богом свыше.

Закат их жизни нежность озарит,
Любовь в сердцах горит, не умолкает,
Голубкой легкою между двумя парит,
Она как будто лет не замечает.

И в день один оба покинут свет,
Отрадой тихою от их могилок веет,
Люблю я здесь бродить, встречать рассвет,
Мне кажется, что будто мир добреет.

О, Магдалина, ты Любви
Душой коснулась оголенной,
Её светлейшие лучи
Тебя настигли в бездне тёмной.

Постыдной страсти быв рабой,
В угаре плотских наслаждений
Ты тосковала по иной
Любви, - дарующей спасенье.

И вот сошёл Он, Муж святой,
В притон греха, зловоньем полный,
Мария, - за твоей душой,
Чтобы воззвать тебя в мир горний.

И ты, Создателя узнав,
К стопам припала сокрушенно,
И горько о грехе рыдав,
С колен восстала просветленной.

Пришла к Нему полна вся скверн,
Ушла же девою пречистой,
Неся всю жизнь свою затем
Служение Слову бескорыстием.

Светился в пепле уголек,
Хоть страсть спалила твоё тело,
Коснулся сердца Он, разжег
Огонь в душе окаменелой.

И так великой из святых
Блудница стала во мгновенье,
Двух бездн преодолев разрыв
Одним к Христу прикосновением.

Все замерло во мне
Как будто пред грозою,
И в душной тишине
Не слышно сердца боя.

Ни слов нет, ни любви,
Тоски иль сожаления,
Все осеклись пути
И нет им продолжения.

У Бога не прошу
Ни радости, ни муки,
Свечи я не зажгу,
Чтоб избежать разлуки.

Меня как будто нет
Уж в этом мироздании,
И мой случайный след
Остался там, за гранью.

Детство как тень мотыльком пролетело,
Юность - как сорванный цвет,
Осенью плод упал недозрелый,
Брезжит нездешний уж свет.

Мечты и надежды как пар испарились,
Небо закатом зажглось,
В алых лучах трепет ангельских крыльев,
В теле моем будто дрожь.

Вот незакатного Солнца предвестник,
С мечом в лучезарной руке,
Вот вечной правды посланник нелестный,
Зрак его словно в огне.

Совесть моя тиха и покойна,
Чаша испита до дна,
Ангел возьмет меня в мир с собой горний,
Взмах его слышу крыла.

По лабиринтам, - не свернуть, -
Спиралью завиваясь в небо,
Сквозь хаос зла лежит наш путь
К стенам эдемского ковчега.

Но скорбный дух неуязвим, -
Когда пробьет час испытаний,
Он как крылатый серафим,
Склонненный трепетно пред тайной.

За ним вслед тело будто тень,
Спешит, о камни спотыкаясь
Земных лишений и потерь,
Упав и снова поднимаясь.

А дух, теснины одолев
И боль бичуемого тела,
Невозмутимый будто лев
И целомудренный как дева.

Он словно Баховский хорал
Или недремлющее око,
Что смотрит на страстей накал
Со всепрощающим упреком.